Пётр I не желал мириться с особым положением Церкви в государстве. Он решительно отказался от участия в традиционном «шествии на осляти» в Вербное воскресенье — символическом церемониальном повторении евангельского сказания о въезде Спасителя в Иерусалим, заявив, что царю негоже быть конюшим при особе патриарха. В 1700 г., после кончины патриарха Адриана, царь не позволил провести выборы нового патриарха. Местоблюстителем патриаршего престола стал митрополит Рязанский и Муромский Стефан Яворский, в компетенции которого были оставлены только дела, касавшиеся веры, — «о расколе, противностях церкви, ереси». Всё остальное, связанное с церковным управлением, перешло в приказы. В 1701 г. был сделан следующий шаг — восстановлен Монастырский приказ, возродивший контроль государства за землями и доходами Церкви. Для архиереев и монастырей наступили трудные времена: они утратили право распоряжаться большей частью своих доходов, которые стали поступать в казну. По сути, это была попытка скрытой секуляризации (конфискации) церковных владений. Пётр также стеснил монашество. Царь запретил свободные переходы из монастыря в монастырь и ввёл возрастной ценз при пострижении. Отныне молодые послушники не могли его принять до достижения определённого возраста. Сначала они должны были послужить Отечеству и уже потом, после 30 лет — Богу. Царь смотрел на чёрное духовенство утилитарно (практично). Монахи должны не только возносить молитвы, но и приносить реальную пользу: «А что говорят — молятся, то и все молятся; что же прибыль обществу от сего?» В 1724 г. к монастырским уставам был добавлен вполне светский документ под названием «Объявление», в котором излагались требования к образу жизни в обителях. Труд стал обязательным. Простые, необразованные иноки должны были заниматься земледелием и ремеслом, а учёные — преподавать в мо - настырских школах. На монастыри также возлагалось содержание богаделен, больниц, воспитательных домов, школ. Новацией Петра стало создание института полковых священников.В 1721 г. Пётр I сделал ещё один, самый решительный шаг на пути к установлению ещё большей зависимости Церкви и её подчинению царской власти. Для управления Церковью был учреждён Синод. Президент, вице-президенты, члены Синода, лица духовные наз начались царём. Они получали казённое жалованье и должны были претворять в жизнь царские повеления. За деятельностью Синода надзирал обер-прокурор. Он был лицом светским и, будучи, по определению монарха, «оком государевым в Синоде», мог остановить любое его постанов ление, если посчитал его противоречащим интересам государства. Фактически Синод стал ещё одной коллегией, в ведении которой были «духовные дела», а его члены — чиновниками, только одетыми не в мундир, а в рясу. При этом царь уравнял Синод не с коллегиями, а с Сенатом. Это формальное возвы шение отчасти примирило верхушку священнослужителей с новой организацией Церкви, тем более что к названию «Синод» было добавлено с соизволения императора два определения: «Святейший» и «Правительствующий». Ещё одной уступкой царя стало наделение Синода правом распоряжаться церковными имениями при сохранении отчисления государству установленного денежного налога. Объявление императора высшим («крайним») судьёй в духовных делах окончательно ставило Церковь в подчинённое положение. Пётр даже настоял на том, чтобы священники нарушали тайну исповеди, если того требовала «государственная польза». В 1722 г. члены Синода обратили это царское «пожелание» в синодальное постановление. Отныне священник, узнавший на исповеди о каких-либо враждебных государю и государству намерениях, был обязан донести об этом властям (при условии, что верующий не каялся и не отказывался от своих преступных намерений). Главным помощником Петра в политическом реформировании Церкви стал псковский архиепископ Феофан Прокопович. В его лице Пётр обрёл верного, образованного и талантливого сторонника реформ, который, будучи вице-президентом Синода, по сути стал его руководителем. В 1721 г. он составил Духовный регламент, обосновывавший и оправдывавший зависимое положение Церкви от абсолютного монарха. Учреждение Синода означало законодательно оформленное упразднение патриаршества и вступление Русской православной церкви в новый этап своей истории — синодальный, продлившийся до 1917 г. Не следует думать, что царь Пётр был неверующим человеком. Но он искал для Церкви и духовенства надлежащее и полезное, как он считал, место в государственной системе. При этом главной заботой священников оставались задачи воспитания паствы — крепкой в вере, верной престолу и послушной властям. Стремясь привлекать на русскую службу иностранцев, Пётр предоставил им свободу вероисповедания. Однако призывать православных принимать католицизм и протестантизм запрещалось. Продолжались и гонения на старообрядцев, в первую очередь тех, кто объявлял светскую власть «антихристовою». Их бросали в монастырские тюрьмы, отправляли на каторгу. К тем же, кто признавал власть, отношение было мягче. В 1716 г. на старообрядцев возложили двойную подать и обязали носить особое платье. Взамен им было разрешено верить «по-своему» со строгим запретом на старообрядческую «агитацию». При этом представители официальной Церкви продолжали бороться с расколом. Среди последних особенно известным был проповедник и церковный писатель митрополит Димитрий Ростовский.

Накануне и в ходе Северной войны была проведена военная реформа, одна из центральных в преобразованиях царя Петра. Главный её итог — создание регулярной армии и военно-морского флота. Была изменена система комплектования армии — введена рекрутская повинность (1705), возложенная на податное население страны. Отныне с определённого количества дворов забирали одного рекрута. Солдатская служба рекрута была пожизненной, что позволяло поддерживать высокую выучку, дисциплину и боеспособность воинских формирований. К значимым итогам реформирования армии следует также отнести достижение унификации организации, вооружения и обмундирования войск; централизацию военного управления — в первую очередь через создание Адмиралтейской и Военной коллегий; выстроенную по новым принципам систему обучения и воспитания рядового и офицерского составов; разработку и внедрение военных уставов, превращавших вооружённые силы в единый и слаженный механизм. Все эти составные элементы военного реформирования в конечном итоге свелись к появлению центральной фигуры обновлённых вооружённых сил — русского солдата, воина и защитника Отечества. К концу жизни императора в русской армии насчитывалось 126 кавалерийских и пехотных полков. Особое место занимала гвардия. Два гвардейских полка — Семёновский и Преображенский — стали кузницей кадров для армии и государственного аппарата. Пётр I хорошо понимал, сколь необходимо России иметь флот. Над его созданием он работал всю свою жизнь, превратив некогда «сухопутную» Россию в морскую державу. К 1729 г. почти 50 линейных кораблей и фрегатов под Андреевским флагом рассекали воды Балтики. С такой силой вынуждены были считаться даже крупные морские державы — Великобритания и Голландия. Была выстроена система военного обучения и подготовки к службе будущих офицеров. Переводились и издавались книги по морскому, артиллерийскому, инженерному делу. Заработали военные школы — математических и навигацких (т. е. навигационных, мореходных) наук, Артиллерийская, Инженерная, Медицинская, Морская академии. Все эти перемены потребовали огромных затрат и усилий всей страны.

Война, создание регулярной армии и флота, строительство Петербурга — всё это требовало огромных средств. Постоянный поиск денег побуждал прибегать к традиционным способам пополнения казны и изыскивать новые. Так, в канун Северной войны царь провёл городскую реформу, которая предусматривала создание выборных органов самоуправления — Ратуши в Москве и подчинённых ей земских изб в городах. На них возлагалась обязанность сбора торговых пошлин и кабацких доходов. Реформа должна была привлечь посадское население перспективой самостоятельного сбора налога и отстранения воевод и приказных людей, ранее контролировавших этот процесс. Но право на самоуправление приобреталось согласием платить двойной налог. Одним из главных источников пополнения казны по-прежнему оставались налоги. Однако путь постоянного их умножения и увеличения имел свои пределы. Это понимал даже сам царь, предписывавший своим сотрудникам выискивать «прибыли, но без тягости народа». Но как это сделать, чтоб «без тягости», не знали даже самые изобретательные государевы изыскатели прибылей. В итоге власть пришла к необходимости изменить принцип налогообложения — перейти от подворного обложения к подушной подати. К этому времени были хорошо известны все недостатки подворного обложения: под одной крышей можно было собрать несколько поколений крестьянской (или посадской) семьи и если не уйти от платежей, то сократить их. Тем не менее была предпринята попытка осуществить новую подворную перепись, призванную выявить реальную картину платёжеспособности населения. Её результаты не устроили царя, который посчитал, что большое количество тягловых дворов не попали в перепись или необоснованно объявлены «пустыми». В 1718 г. правительство объявило о переходе от подворного обложения к подушной подати. Для правильного обложения следовало выяснить численность населения. Для этого сначала стали собирать «сказки» — списки крестьян, которые предоставляли сами помещики. «Сказки» и в самом деле оказались сказками. Не потребовалось много времени, чтобы усомниться в их правдивости. Властям пришлось организовать собственную перепись — провести ревизию (перепроверку) данных, привлекая для этого армию. На долгие десятилетия в нашу историю вошли понятия «ревизия» и «ревизские души». Согласно новому порядку, подушная подать взималась с каждой «ревизской души» мужского пола, попавшей в перепись. Первая ревизия насчитала 4,8 млн податных душ. Пётр, не поверивший «сказкам» помещиков, оказался прав. Новая ревизия 1722—1724 гг. определила «подушное число» в 5,4 млн душ. Далее последовали простые арифметические действия. Для определения размеров подушного оклада «ревизской души» всю сумму денег, уходивших на содержание армии, разделили на количество крестьян. В результате подушный оклад для монастырских и частновладельческих крестьян был установлен в размере 74 копеек в год. Посадские люди и купцы платили с души 1 рубль 20 копеек — им надлежало содержать военноморской флот. Последствия изменения системы налогообложения власти ощутили сразу: по смете 1724 г. доходы в сравнении с 1680 г. выросли в 3 раза. В этом заключалась финансовая сторона налоговой реформы. Но на самом деле её последствия были значительно шире: теперь крестьянин, удаляясь от места, где он платил подать, должен был получить от помещика письменное разрешение, нечто вроде паспорта. Мера эта была чисто полицейская, но она ещё сильнее прикрепила крестьянина к своему помещику — беспаспортных крестьян власти хватали и возвращали помещику. Отныне не только крепостные крестьяне, но и ранее свободные люди оказались прикреплены к месту уплаты подушной подати. Реформа упраздняла целую социальную группу, существовавшую в истории страны не одно столетие, — холопов. Пётр I никак не мог смириться с тем, что тысячи холопов не приносят никакой «государственной пользы» и не платят налогов. И царь включил их в число «ревизских душ», приравняв к податным сословиям. Получалось — реформа налоговая, а последствия социальные. В результате реформы появилась новая категория крестьянского населения: черносошные крестьяне, бывшие служилые люди южных уездов (так называемые однодворцы), ясачные люди Среднего Поволжья были объединены в разряд государственных крестьян. Будучи лично свободными, они уплачивали, помимо подушной подати, ещё и оброчную подать в размере 40 копеек. Этим они как бы уравнивались с помещичьими и монастырскими крестьянами, которые платили своим владельцам денежный оброк. Выходило, что 40 копеек в 1720-х гг. приравнивались к среднему денежному оброку крепостного крестьянина. Таковы были последствия проведённой налоговой реформы 1718—1724 гг.

...

Реформы упрочили господствующее положение дворянства. Правда, произошло это достаточно своеобразно. При Петре I дворянская служба стала гораздо тяжелее и продолжительнее, чем это было прежде. Появилась новая «повинность» — обязанность учиться. Кроме того, все, независимо от знатности, должны были начинать служить с самых низших ступеней, с «солдатского фундамента». Радетельный служилый человек, который в правления отца и старшего брата императора хотя бы осенью появлялся в своих владениях, теперь был здесь редким гостем. Офицерская служба в регулярных полках строилась совсем иначе, нежели это было в поместном войске, которое обыкновенно отправлялось по домам на зиму. Регулярные полки не распускались, и дворянам оставалось только горько вздыхать, вспоминая о «покойных временах благочестивых царей». Но одновременно перед дворянством открылись совершенно новые возможности. В 1722 г. появилась Табель о рангах, согласно которой каждый дворянин должен был быть определён на военную, гражданскую службу и придворную службу. Чины были разделены на 14 классов (рангов), по которым происходило движение вверх — от самого низшего, XIV класса, до самого высшего, I класса. Табель выдвинула на первый план не происхождение («породу»), а личные качества и заслуги: способности, образованность, рвение, опыт, выслугу. Представитель знатной фамилии мог «застрять» в низших чинах, а сын захудалого дворянина, «не щадящий живота своего», — дослужиться до генерала. Табель о рангах открывала возможность людям перейти в дворянское сословие. Солдат, получив первый обер-офицерский чин, становился дворянином и это звание передавал детям (так называемое потомственное дворянство). За годы Северной войны таких новоиспечённых дворян в пехоте оказалось около 20 % от общей численности всего офицерского корпуса. Личное дворянство с получением классного чина давалось канцелярским служащим, большей частью выходцам из приказной, посадской среды, духовенства. Однако, чтобы оно стало потомственным, нужно было дослужиться до VIII класса. Так в Табели о рангах выразилось преимущество военной службы перед статской. Ряды дворянства пополняли энергичные, честолюбивые и талантливые люди из других сословий. В 1714 г. Пётр I подписал указ о единонаследии, согласно которому поместья передавались по наследству и практически стали собственностью их владельцев. Однако мечта дворян о слиянии поместья и вотчины была воплощена в жизнь по-петровски: владелец имения получил право передавать земли лишь одному из наследников. Царь последовательно защищал государственные интересы, заботясь о том, чтобы имения не дробились, а крестьян, главных налогоплательщиков, не разоряли мелкие помещики. Дворяне же, лишённые земельных владений, должны были служить с ещё большим рвением, ведь служба становилась для большинства из них чуть ли не единственным источником существования. Подобное стало возможным, поскольку в Петровское время произошли важные изменения в характере службы. В прошлое отошёл её поземельный характер, когда государство должно было обеспечить дворянина поместьем, с которого тот «поднимался» на службу. Теперь основной формой вознаграждения стало денежное жалованье. Его размеры зависели от должности, занимаемой в армии, флоте или администрации. Социальная политика Петра I способствовала сплочению дворянства, слиянию его различных чиновных групп в единое дворянское сословие. Единство обеспечивали равные для всех права и обязанности. При этом такая многочисленная категория, как служилые люди «по прибору», исчезла: бывшие стрельцы и пушкари, оказавшись вне армии, вместе с семьями перешли в разряд хотя и свободных, но обременённых государевыми податями и повинностями однодворцев. Менялся и состав правящих верхов. Если в XVI—XVII вв. царей окружала родовая аристократия, то в XVIII в. монархи стали управлять страной при помощи генералитета и высшей бюрократии, в которые вошли как представители аристократических фамилий, так и выслужившиеся выходцы из низших слоёв дворянства и даже других сословий. Благодаря Петровским реформам дворянство упрочило своё положение и подняло свой статус. Правда, тяготы реформ и войн не позволили дворянам сразу ощутить эти благоприятные для них перемены. Но уже к середине XVIII в. дворянство в полной мере почувствовало себя «первенствующим сословием». И если измождённые службой современники Петра выказывали недовольство, то их дети царя уже возносили. Культ первого императора станет неотъемлемым элементом дворянского самосознания. Пётр закрепил за служилыми людьми «по отечеству» новое определение: в законодательстве и в обиходе они стали именоваться «шляхетством».

За годы правления Петра I в российской экономике произошли поразительные изменения. Едва ли не самое существенное — переход на стадию мануфактурного производства. К 1725 г. в России действовало около двухсот мануфактур против 10—12 в конце XVII в. Главенствующее положение занимали предприятия, работавшие на обеспечение армии и флота. Это в первую очередь оружейные и металлургические заводы и верфи. Среди последних крупнейшей стала Адмиралтейская верфь в Петербурге. На самой верфи и на подсобных предприятиях — пильных мельницах, смолокурнях, в кузницах, канатных, прядильных и иных мастерских — работало до 10 тыс. человек. При Петре возникла целая сеть верфей. Одни, как Окская верфь в Коломне, в основном строили суда для плавания по внутренним озёрам, рекам и каналам, другие — Олонецкая, Новоладожская, Галерная верфи (в Санкт-Петербурге) — спускали на воду корабли для Балтийского флота. Высокими темпами развивались металлургическое и оружейное производство. Предприятия этого типа сосредоточены были не только в традиционных центрах, таких как Тула и Кашира, но и в новых районах. Особое значение приобрёл Урал, где были найдены богатые месторождения руды с высоким содержанием железа. За короткий срок Урал превратился в крупнейший металлургический центр страны. Промышленные успехи здесь связаны с именем Н. Демидова — основателя известного рода богатейших российских предпринимателей. Получив от Петра I Невьянский завод, он быстро развернулся и к 1725 г. поставил на Урале ещё шесть заводов. Орудия, ружья, железо Демидова шли на вооружение армии и флота. Часть продукции демидовских заводов — от гвоздей и проволоки до кровельного железа и колоколов — удовлетворяла мирные потребности. Высококачественное уральское железо охотно покупалось за границей. Можно говорить о создании целого военно-промышленного комплекса, среди которого выделялись Тульский и Сестрорецкий оружейные заводы, Адмиралтейская верфь, Петербургский литейный завод и т. д., которые сумели в целом обеспечить всем необходимым армию и флот. Отпала необходимость приобретать в прежних объёмах вооружение за границей. Развитие мануфактурного производства наталкивалось на массу трудностей, преодолеть которые под силу было только государству. Остро вставал вопрос о средствах. Власти вынуждены были создавать мануфактуры и финансировать их работу из казны, особенно в тех отраслях, где затраты были большие, а обороты средств медленные. Правда, при случае казённые мануфактуры пытались передать в частные руки. Но здесь возникали новые трудности — недостаток знающих и энергичных предпринимателей, таких как Демидов, умеющих поставить и успешно вести дело. Ещё одно узкое место — нехватка рабочей силы. Власти попытались решить эту проблему, приписывая черносошных и дворцовых крестьян к заводам. Так появились приписные крестьяне. В 1720-е гг., с введением подушной подати, ситуация ещё более усугубилась. Исчезли «вольные люди». В этих условиях в 1721 г. царь подписал указ о разрешении владельцам мануфактур (мануфактуристам) покупать деревни с крепостными крестьянами. Так возникла категория посессионных (от лат. possessio — владение) крестьян. Они были накрепко привязаны к своим предприятиям — владелец не мог продавать или закладывать их отдельно от завода. Зато обходиться со своими крестьянами-работниками он мог как настоящий крепостник, эксплуатируя их не в поле, а на заводе. Указ 1721 г. завершил становление крепостной мануфактуры. Она решала задачи обеспечения армии всем необходимым, а благодаря дешевизне рабочей силы и сырья делала продукцию конкурентоспособной. Промышленная политика к концу царствования Петра приобрела ярко выраженный характер протекционизма. В 1724 г. был принят первый таможенный тариф, установивший высокие заградительные пошлины — до 75 % на те экспортные товары, которые производились в стране. Тем самым отечественные предприниматели могли успешно противостоять иностранным конкурентам. Таможенные пошлины менялись в зависимости от собственного производства и потребностей в тех или иных товарах. Существовали даже категории товаров, не облагаемых пошлиной, — шёлк, кисея или… очки и т. д. Царь пытался развивать торговлю. Однако результаты оказались противоречивыми. Первоочередной заботой Петра были интересы государства, а не купечества. Документы свидетельствуют, что к 1715 г. из 226 зажиточных московских купцов конца XVII в. торговые капиталы и лавки сохранили 104 человека. Многие разорились, изменили род деятельности и свой статус. С другой стороны, в среде крупных купцов и предпринимателей появились новые имена. Развитию торговли способствовало улучшение путей сообщения. В России появились первые каналы, объединявшие бассейны рек и удешевлявшие перевозки. Уже в первой четверти XVIII в. началось транзитное движение по Вышневолоцкой водной системе — первому в России искусственному водному пути, соединявшему Волгу с Балтийским морем. Для его усовершенствования в конце петровского правления началось строительство Ладожского канала — крупнейшего гидротехнического сооружения Европы того периода. Шло также развитие торговых портов, в первую очередь Петербургского. Подводя итог анализу политики царя в сфере экономики, следует подчеркнуть, что при всех несомненных и значительных успехах крепостническая основа российской экономики осталась прежней.