В начале войны русское общество переживало небывалый патриотический подъём. Власть получила поддержку практически всех слоёв населения. В городе и деревне шла запись добровольцев. Этот народный порыв был массовым не только в центральных губерниях, но и на Кавказе, где из числа мусульман-добровольцев была создана Кавказская туземная конная дивизия, показавшая на фронте яркие примеры мужества и стойкости. Её командиром стал младший брат царя великий князь Михаил Александрович (практически все великие князья Романовы служили в действующей армии).

Тысячи воинов дивизии стали за годы войны георгиевскими кавалерами. Женщины поступали на курсы сестёр милосердия, по окончании которых работали в военных госпиталях. Примером для них служила царская семья. Под покровительством и при непосредственной поддержке царской семьи было открыто 70 госпиталей для раненых, сформировано несколько военно-санитарных поездов.

В Зимнем дворце был открыт лазарет на 1000 человек. В Екатерининском дворце Царского Села разместились военно-санитарные склады для нужд армии. Для лечения солдат и офицеров использовались все царские резиденции и многие дворцы великих князей в столице и других городах страны. Вдовствующая императрица Мария Фёдоровна, мать Николая II, руководила Российским Обществом Красного Креста (РОКК).

Сестра императрицы Елизавета Фёдоровна ещё до войны основала Марфо-Мариинскую обитель, ставшую центром оказания помощи семьям погибших и раненых воинов.

Практически все крупнейшие российские предприниматели, деятели науки, культуры, образования оказывали огромную поддержку семьям солдат. Всенародная поддержка армии стала важным фактором, объединяющим российское общество.

В начавшейся войне власть поддержали и либеральные партии. Руководство партии кадетов выступило с обращением, в котором говорилось, что прямой долг народа — сохранить Родину единой и нераздельной и удержать за нею то положение в ряду мировых держав, которое оспаривается врагами.

Такие настроения были характерны для начального периода войны. Но постепенно они стали другими по мере изменения ситуации на фронтах и нарастания трудностей в экономике.

События 1915 г. на фронте ясно показали, что к ведению длительной войны Россия не готова. Однако уже к началу 1916 г. удалось во многом переломить ситуацию и произвести милитаризацию экономики, т. е. перестроить её на военный лад.

Несмотря на потерю ряда промышленных центров, темпы экономического роста не только не упали, но даже несколько возросли. Увеличилась добыча угля, нефти, выросло производство машиностроительной и химической продукции. Военная промышленность полностью обеспечивала фронт лёгким оружием.

В августе 1916 г. винтовок было изготовлено в 11 раз больше, чем в августе 1914 г.

В 1916 г., без учёта миномётов, в России было выпущено более чем в 20 раз больше артиллерийских орудий, чем в 1914 г., а артиллерийских снарядов — в 35 раз больше. В достижении таких результатов решающим фактором стало объединение усилий государства, промышленной буржуазии, земской и городской общественности, кооперации.

В 1915 г. были созданы специальные органы по централизации и мобилизации всех имевшихся в стране ресурсов для нужд фронта — «Особые совещания» по обороне, топливу, продовольствию, перевозкам и делам беженцев. В них входили чиновники, депутаты Государственной думы, представители капитала. Для организации производства оборонной продукции предприниматели создавали губернские военно-промышленные комитеты, замыкавшиеся на Центральный военно-промышленный комитет.

Всероссийский земский союз помощи больным и раненым воинам и Всероссийский союз городов взяли на себя вопросы организации медицинского обслуживания раненых, поступавших с фронта. При поддержке этих организаций в армию поступали самолёты-бомбардировщики, полугусеничные автомобили и противогазы. Тем не менее, сохранявшееся превосходство германских войск в тяжёлой артиллерии и ряде других видов вооружений вело к большим потерям в русской армии.

Затяжная война значительно ухудшила жизнь людей. Резкий рост промышленности, работавшей на оборону, произошёл за счёт сокращения выпуска товаров потребления. Их стало меньше, цены на них повысились. Железные дороги были загружены военными перевозками, что вызывало перебои в снабжении продуктами питания. В крупных городах начала ощущаться нехватка хлеба.

С весны 1916 г. в ряде губерний правительство ввело карточную систему на некоторые продукты питания (например, сахар). Петроград и Москва столкнулись с необычным ранее явлением — очередями. Фиксируя настроения людей, полиция отмечала, что очереди всё больше начинали напоминать политические клубы. Вновь начало набирать силу забастовочное движение. Нередко вместе с экономическими требованиями стали звучать и политические.

Неудачи на фронте, потери территорий вызвали тревогу в обществе. Нарастание революционных настроений заставило перейти к критике царского правительства и выдвинуть идею создания правительства «народного доверия».

Эту идею поддержало большинство думских фракций. В августе 1915 г. в Думе была создана межпартийная коалиция, получившая название «Прогрессивный блок» (235 депутатов из 422). Однако уже в октябре 1915 г. председатель Центрального военно-промышленного комитета Александр Гучков выступил с резкими замечаниями в адрес власти, а год спустя лидер партии кадетов Павел Милюков обвинил правительство в некомпетентности, произнеся несколько раз: «Что это — глупость или измена?»

Огромный ущерб авторитету царя и самодержавия в целом нанесли слухи о Григории Распутине. Этот тобольский крестьянин сумел практически войти в царскую семью. Во многом из-за тяжёлого заболевания царевича Алексея, который страдал гемофилией (несвёртываемостью крови). Распутин мог благотворно влиять на состояние царевича. По мнению современников, он полностью подчинил себе императрицу Александру Фёдоровну, а через неё и Николая II. В российском обществе именно с «распутинщиной » связывали «министерскую чехарду» (частые смены министров в годы войны), многочисленные злоупотребления и разворовывание бюджета.

В декабре 1916 г. монархисты (в том числе великий князь Дмитрий Павлович, князь Ф. Юсупов и депутат Госдумы В. Пуришкевич) убили Распутина, но это не могло изменить ситуацию: к этому времени в глазах верхушки общества царская власть уже утратила свою сакральность.

Лозунг «Долой самодержавие!» приобретал всё большую популярность. Левые партии (эсеры и социал-демократы) после начала Первой мировой войны оказались в сложном положении. Они считали, что война для всех её участников является несправедливой («империалистической»). Тем не менее большинство их лидеров приняло решение временно отказаться от революционных лозунгов и поддержать «оборонцев».

«Оборонцы», также выступавшие с социалистических позиций (лидер — Георгий Плеханов), призывали к защите Отечества, прекращению на время войны выступлений против правительства. Так поступило большинство социалистов и в других воюющих странах. В ходе войны, однако, многие меньшевики и эсеры пришли к мнению, что необходимо передать «дело обороны» страны из рук царя в руки «российской демократии», т. е. буржуазии и рабочих.

Меньшевики-интернационалисты (лидер — Юлий Мартов), а также Лев Троцкий занимали позицию «революционного пацифизма»: резко критикуя несправедливый, «империалистический» характер войны, они призывали рабочих стран Европы (и России) к проведению антивоенных акций под лозунгами борьбы за мир.

Наиболее последовательную «революционную» позицию отстаивали Владимир Ленин и большевики: если народы Европы хотят скорейшего заключения мира, они должны повести против мировой войны «революционную войну» и стремиться к «превращению войны правительств в войну гражданскую». Это означает, говорил Ленин, что социалисты во всех европейских государствах должны желать поражения своих правительств — только тогда они останутся настоящими революционерами. За эту позицию, в противовес «оборонцам», большевиков стали называть «пораженцами».

Чем дольше продолжалась война, тем сильнее проявлялось недовольство «неспособностью» правительства решить проблемы со снабжением армии и добиться решительного перелома на фронте. Тональность публикаций в печати всё больше менялась.

Военно-патриотическая тематика сменилась критикой руководства армией и тылом, упрёками в адрес не только правительства, но даже царя.

Неспокойно было и в деревне. Большинство армии составляли вчерашние крестьяне — на фронт были мобилизованы около 13 млн человек. Они требовали выплаты их семьям пособий, снижения налогов. Поскольку нарастала инфляция, крестьяне не спешили продавать собранный урожай, предпочитая дожидаться лучших времён. Чтобы решить проблему бесперебойного снабжения крупных городов продовольствием, в конце 1916 г. в ряде губерний правительство ввело обязательную сдачу хлеба по «твёрдым» (установленным государством) ценам — продразвёрстку.

В условиях нарастания проблем в тылу дисциплина в действующей армии постепенно падала. Участились случаи дезертирства, а также «братания» с солдатами противника. Как правило, втайне от офицеров солдаты договаривались о прекращении огня и ходили друг к другу «в гости» на позиции. (Подобные «братания» происходили и на Западном фронте.) В то же время на фоне нескольких волн массовой мобилизации и роста антивоенных настроений роль армии в жизни общества стремительно возрастала.

В России нарастал революционный кризис. В других воюющих странах наблюдались схожие проблемы: перебои со снабжением, рост антивоенных настроений. В конце 1916 г. Германия предложила странам Антанты сесть за стол переговоров.